Авторы: Иван Тимофеев, Елена Алексеенкова Российский совет по международным делам

РОССИЯ И ЕВРАЗИЯ: ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ

Евразийский вектор сегодня является одним из наиболее заметных направлений внешней политики России. Партнерство с крупными странами АТР и Южной Азии, а также сотрудничество со странами СНГ традиционно находилось в числе российских приоритетов. В последние несколько лет этот приоритет стал проявляться более отчетливо. Его выражением стало, прежде всего, создание Евразийского экономического союза (ЕАЭС) — междуна­родного объединения, в которое вошли пять постсоветских экономик — Белоруссия, Казахстан и Россия, а затем — Армения и Киргизия. Другим его выражением стало наращивание партнерства со странами АТР. Важным стимулом на данном направлении выступило российское председательство в АТЭС в 2012 г. Само понятие «Евразия» в официальных документах и выступлениях политических лидеров стало упоминаться значительно чаще. По сути, под евразийским вектором стали понимать сотрудничество со странами постсоветского пространства, которые сохранили партнерские и союзнические отношения с Россией, а также с крупными незападными державами на континенте.

Революция и гражданская война на Украине, последовавшее резкое обострение отношений с США и ЕС придали евразийскому вектору качественно новый смысл. Из числа одного из приоритетов он превратился в ключевое и базовое направление.

Революция и гражданская война на Украине, последовав­шее резкое обострение отношений с США и ЕС придали евразийскому вектору качественно новый смысл. Из числа одного из приоритетов он превратился в ключевое и ба­зовое направление. До обострения отношений с Западом, евразийская интеграция находилась в тени отношений с Евросоюзом. Сближение с ЕС, торговое сотрудничество с ним, развитие гуманитарных связей явно доминировали во внешнеполитическом дискурсе, хотя никогда не рас­сматривались в качестве единственной альтернативы. Не менее важным было и сотрудничество с США в области безопасности. Конечно, у России были разногласия с обо­ими игроками. И постепенно эти разногласия нарастали.

Но ее торговые и политические связи с Западом до самого последнего времени все-таки оставляли отношения с ним в позитивном поле. Украинские события сохранили Запад в числе приоритетов. Но теперь этот приоритет носит явно негативный характер как в России, так и в западных стра­нах. Резко возросла военно-политическая напряженность. Санкции серьезно ударили по торговле и экономическим связям. Многие проекты интеграции или даже партнерства с ЕС остались в прошлом.

Самым важным следствием стало то, что Россия оказалась отрезанной от мощного источника ее развития и модер­низации. Санкции ограничили доступ к западным рынкам финансового капитала, а также ко многим критически важ­ным технологиям. Поэтому для России жизненно важным интересом стал поиск новых источников роста и моделей развития, позволяющих двигаться вперед независимо от изоляции со стороны Запада. Геополитическое сопер­ничество на Украине сделало евразийское направление ключевым позитивным направлением российской политики. Концепция многовекторности, доминировавшая во внешне­политической идеологии начиная с конца 1990-х гг., подверглась серьезной ревизии. Вместо позитивного сотрудничества со всеми центрами мирового развития, Россия была поставлена перед необходимостью компенси­ровать лавинообразное разрушение партнерских связей с Западом более активным налаживанием аналогичных связей на других направлениях.

Очевидно, что партнерство России с США, ЕС и другими западными странами и организациями придется восста­навливать в течение долгого времени уже на качественно иной основе. В глобальном мире непросто изолироваться от одних в пользу других. И возможно именно евразий­ское направление даст новые возможности для взаимо­действия России с Западом. В конечном итоге, ЕС тоже является частью евразийского пространства (по крайней мере, географически). Однако в текущем моменте именно евразийский вектор без Европы и Запада превращается в драйвер внешней политики России. Видение мира стано­вится значительно менее европоцентричным. Украинский кризис пока подстегивает эту динамику (хотя здравый смысл подсказывает, что проблема может быть решена только общими усилиями России, ЕС и самой Украины).

Не менее важные события происходят и на других концах евразийского континента. На Востоке продолжался стре­мительный рост китайской экономики. Однако в последние годы наметилось его замедление. Некоторая исчерпан­ность потенциала роста за счет развития инфраструктуры внутри страны определила интерес КНР к вложениям в транснациональные инфраструктурные коридоры. Клю­чевой инициативой стал проект Экономического пояса шелкового пути (ЭПШП). Речь идет о транспортной маги­страли через западные районы КНР, страны Центральной Азии, Казахстан, Россию. Конечные пункты — ЕС и страны Ближнего Востока. Хотя проект пока находится в зачаточ­ном состоянии, само его обсуждение вызвало серьезный резонанс. Ведь появление такой магистрали потенциально порождает серьезные экономические и политические изменения в регионе. В России этот проект был воспринят как возможность, а не как вызов. На повестке дня — самое тесное партнерство с КНР, членами ЕАЭС и другими стра­нами региона в развитии ЭПШП.

Важным фактором политических процессов в Евразии ста­новятся признаки будущей конкуренции КНР и США в АТР и в Центральной Азии. Сегодня экономики двух стран находятся в состоянии высокой взаимозависимости. Оба государства крайне аккуратно подходят к реше­нию взаимных политических споров и разногласий. Но в военно-политическом плане взаимная настороженность зреет как в Вашингтоне, так и в Пекине. КНР активно мо­дернизирует и развивает свои вооруженные силы, ведет активную политику в зоне своих региональных интересов (например, в Южно-Китайском море). В свою очередь США и так обладают мощным военным присутствием в регионе. И хотя внимание американского истеблишмента в неко­торой степени переключилось на «российскую угрозу», потенциальный вызов со стороны Китая в Вашингтоне со счетов не сбрасывают. Американский поворот в Азию в перспективе будет иметь как экономическое, так и во­енно-политическое измерение. В этом контексте Китай стремится на долгосрочную перспективу обеспечить себе «спокойные тылы» по меньшей мере на Севере и Западе. Партнерство с Россией здесь имеет ключевое значение в военном плане, а ЭПШП — в экономическом.

В России проект ЭПШП был воспринят как возможность, а не как вызов.

На повестке дня — самое тесное партнерство с КНР, членами ЕАЭС и другими странами региона в развитии ЭПШП.

На западной оконечности континента тоже происходят значимые процессы. И они не сводятся только к украин­скому вопросу и сдерживанию России. В экономическом плане важным представляется развитие Трансатлантиче­ского торгового и инвестиционного партнерства. По сути речь идет о создании экономического альянса ЕС и США — двух крупнейших экономик мира. Учитывая то. что в воен­ном плане оба игрока уже тесно интегрированы в рамках НАТО, новый экономический проект может привести к по­явлению мощнейшего центра силы. А если США удастся выстроить и аналогичное Транс-Тихоокеанское партнер­ство в АТР, то этот центр становится поистине глобальным. Новый полюс в будущем может либо успешно сдерживать другие центры силы (такие как Россия), либо ставить их перед необходимостью адаптироваться к новым правилам игры в рамках «плюралистической однополярности» (это относится к Китаю. Индии. Бразилии). Время на по­строение такой модели у ЕС. США и их союзников в АТР имеется, так как ни Китай, ни тем более другие державы не торопятся разрушать партнерские отношения с коллек­тивным Западом. Большой победой США и их союзников в Европе и АТР станет построение такой модели, которая позволит успешно адаптировать и других игроков, сделать новую модель взаимовыгодной. Хотя для этого придется решить целый ряд внутренних проблем, одним из индика­торов которых является греческий финансовый кризис.

В любом случае, вопрос о том. будут ли КНР и США и их союзники конкурентами или партнерами в мире будущего пока остается открытым. Важно другое. При любом исходе всем игрокам придется серьезно адаптироваться к новым условиям. А значит, придется адаптироваться и России, нащупывая свое место в новом мире, по возможности активно участвуя в его формировании.

Принципиально важную роль играет развитие ситуации на Большом Ближнем Востоке. Здесь происходит быстрая и неконтролируемая хаотизация региона. Центральное событие — появление и стремительное восхождение Исламского государства Ирака и Леванта (ИГИЛ). Это об­разование становится центром притяжения для радикаль­ного исламизма и уже оказывает колоссальное военное, политическое и идеологическое влияние. Симптоматично, что ИГИЛ образовался на месте двух кризисных госу­дарств — Ирака и Сирии. Число таких государств в регионе растет. Эти государства крайне уязвимы для террористических группировок. Сокрушить ИГИЛ военным путем в насто­ящий момент, по всей видимости, невозможно.

Причина — разобщенность мирового сообщества, неспо­собность к совместным действиям в решении проблемы.

Между тем ИГИЛ в возрастающей степени становится угрозой для безопасности как Запада, так и России. КНР. Индии, их союзников. Появляются признаки проникно­вения ИГИЛ на Северный Кавказ, в страны Центральной Азии, западные регионы КНР. В качестве угрозы ИГИЛ воспринимается даже в Афганистане, который ранее счи­тался едва ли не главным гнездом терроризма. Афганские талибы на фоне ИГИЛ превращаются для властей страны едва ли не в партнеров по переговорам.

Важным стабилизирующим фактором на Ближнем Востоке становится Иран. Санкции нанесли серьезный ущерб экономике страны, но Иран, похоже, выстоял в по­литическом противостоянии с Западом. Возрастает иран­ский военный потенциал и политическая роль в регионе. Элиты Ирана ведут последовательный курс на техноло­гическую модернизацию. Санкции стимулировали укре­пление связей страны с КНР. Иран — один из нескольких конечных пунктов ЭПШП.

Наконец, в самом центре Евразии в последнее десятилетие все более заметной становится роль Казахстана. Стране удалось добиться нескольких важных результатов. С одной стороны, выстроить стабильную систему государственных институтов и успешную экономику. Хотя хозяйство страны и подвержено рискам ценовой конъюнктуры на энергоно­сители. в Казахстане ведется последовательная модерниза­ция и обновление экономики. С другой стороны. Казахстан сумел наладить партнерские и дружественные связи со всеми ключевыми центрами силы — Россией. КНР. ЕС и США. Страна играет важную роль как в Евразийском экономиче­ским союзе, так и в будущем проекте ЭПШП. Вместе с тем. давление на Казахстан центральноазиатских вызовов в об­ласти безопасности велико и в будущем может возрастать. Поэтому партнерство с ключевыми глобальными и регио­нальными игроками носит для страны еще и политический характер. Трансформации в Евразии станут проверкой на прочность как экономики, так и государственной системы Казахстана.

Вряд ли будет преувеличением сказать, что мы являемся свидетелями масштабных геополитических изменений.

Они происходят под кумулятивным давлением противо­речий и политических процессов на всем евразийском континенте. После окончания «холодной войны» трюизмом стал тезис о том. что старый биполярный мировой порядок ушел в прошлое, а новый еще не сформировался. Дей­ствительно. на протяжении четверти века евразийский континент, да и мир в целом, как бы зависли в промежу­точном состоянии. Эта пауза, вероятно, будет прервана уже в самое ближайшее время большими переменами, центром которых станет Евразия.

Что в этой ситуации делать России? В чем ее интересы? Какие возможности и угрозы несут ей эти изменения?

В чем ее сильные и слабые стороны? Как использовать российские преимущества для максимально конструк­тивных отношений с внешним миром и поиска наиболее выгодной формулы нового миропорядка? Эти вопросы мы попробуем осветить ниже. Несмотря на значительно меньшее влияние на международные дела в сравнении с возможностями СССР. Россия остается значимым игро­ком на мировой арене. Она способна сыграть конструктив­ную роль как на уровне идей, так и на уровне возможного вклада в решение существующих проблем.

 

ИНТЕРЕСЫ РОССИИ

Ключевой интерес России в Евразии определяется зада­чами развития страны. Ее экономические и человеческие ресурсы ограничены. Успешное развитие требует их кон­центрации. Распыление ресурсов на геополитическую кон­куренцию неизбежно будет отвлекать силы и порождать отсталость от других стран. Закрыться от всех вызовов безопасности получится вряд ли. Но концентрация на клю­чевых из них. коалиция с другими заинтересованными сторонами, обеспечение максимально возможного числа дружественных или нейтральных соседей — необходимая задача.

После окончания «холодной войны» трюизмом стал тезис о том, что старый биполярный мировой порядок ушел в прошлое, а новый еще не сформировался.

Поэтому первый интерес России в Евразии можно опреде­лить в терминах дипломатии развития — увеличение числа дружественных или нейтральных сил. концентрация на решении тех проблем, которые не могут быть решены ди­пломатическим путем, в коалиции с максимально возмож­ным числом участников. По сути это означает партнерство со странами ОДКБ. ЕАЭС, ШОС. Не менее важно и ре­шение украинской проблемы, выравнивание отношений с коллективным Западом, их вывод из плоскости военно­политической конкуренции. Необходима концентрация на противодействии терроризму и религиозному экстре­мизму. наркотрафику, дестабилизации южных рубежей страны.

Отсюда следует второй важный интерес — противодейст­вие хаотизации евразийского макрорегиона, увеличению числа горячих точек, кризисных зон. слабых государств. Именно они служат питательной средой для террори­стов и экстремистов всех мастей, расшатывают систему региональной безопасности. Создание процветающего и стабильного окружения является для России столь же важной задачей, сколь важной она является и для самих ее соседей. Даже географически отдаленные конфликты в Евразии оказывают негативное влияние на безопа­сность страны, заставляют расходовать дефицитные силы и средства. Сохранение стабильности — важная задача и для российских партнеров.

Другое дело, что стабильность не должна пониматься в консервативном ключе. Политические и экономические системы — живой организм. Им неизбежно присущи кри­зисные фазы, которые нужно использовать для обнов­ления и реформирования этих систем. Их искусственная консервация приведет лишь к еще большим потрясениям. Поэтому в интересах России проводить гибкую политику, поддерживать проекты здоровых и прагматичных реформ как у себя дома, так и в соседних странах. Идеология соразвития должна быть ключевым принципом такой поддержки. Прагматичный материальный результат здесь важнее слепого следования умозрительным политическим доктринам, все чаще встречающемуся в действиях наших западных партнеров.

Интересы соразвития определяют третий российский инте­рес в Евразии — активная роль в проектах экономической и гуманитарной интеграции, снижении или ликвидации барьеров в движении капиталов, товаров, рабочей силы. Речь также идет о подключении к масштабным инфра­структурным проектам, использовании транзитного потен­циала страны. В ближайшей и среднесрочной перспективе реализация данного интереса подразумевает строительст­во Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Речь идет о гармонизации законодательства и отраслевых стандар­тов по основным направлениям интеграции, об укреплении институциональной базы союза. Принципиально важным является жесткая привязка повестки союза к экономиче­ским вопросам. В российских интересах — выстроить про­чный экономический фундамент сотрудничества со своими партнерами по ЕАЭС, а не ставить во главу угла затратные политические проекты. Если интеграция даст реальные экономические результаты, то это неизбежно скажется на укреплении равноправных политических отношений.

Важно также и то, что ЕАЭС может выступать базой для развития экономических отношений с другими страна­ми и экономическими объединениями. В 2015 г. создана зона свободной торговли с Вьетнамом. На высоком политическом уровне увязывается евразийская эконо­мическая интеграция и китайский проект ЭПШП. Несмо­тря на тяжелый кризис в отношениях с ЕС, поднимается вопрос о взаимодействии Евросоюза и ЕАЭС. Взаимо­действуя с государствами Центральной Азии, Беларусью, Арменией, ЕС не сможет не учитывать реальность фун­кционирования ЕАЭС и это обусловливает необходимость совместной выработки взаимоприемлемого тобиз \ЛуепсМ между ЕС и ЕЭАС и, по крайней мере, создания некой площадки, в рамках которой можно было бы вести диалог. Контуры такого взаимодействия пока не очевидны, но сам факт постановки вопроса говорит о спросе на инстру­менты преодоления противоречий. Вполне возможно, что ЕАЭС и другие институты позволят вновь поставить вопрос о Большой Европе от Лиссабона до Владивостока. Эта концепция может трансформироваться в концепцию Большой Евразии.

В политической сфере в интересах России развивать региональные организации безопасности. Прежде всего, ОДКБ. Однако диалог по вопросам безопасности целесо­образно вести и в рамках ШОС. Эта организация также подходит и для обсуждения экономических вопросов. На данном этапе ШОС вряд ли может выступить интеграци­онным проектом. Но у организации имеется серьезный потенциал для обсуждения, сближения и координации политики стран-членов.

В интересах России — избежать углубления существующих и создания новых расколов на пространстве Евразии.

В интересах России — избежать углубления существующих и создания новых расколов на пространстве Евразии. Конечно, речь не идет о том, что все страны региона должны быть приведены к общему экономическому и политическому знаменателю. Это невозможно, да и не нужно, учитывая сложность современного мира, разнообразие культур и моделей развития. Скорее речь идет о выстраивании механизмов решения общих проблем. Самого тщательного анализа требует сорокалетний опыт ОБСЕ. Решая пробле­му институционального дефицита в Евразии, необходимо принять во внимание ошибки и сложности на пути выстраи­вания безопасности в Европе, где, к сожалению, возникают новые расколы и конфликты.

Наконец, еще один важный интерес России — закрепле­ние за страной роли равноправного, конструктивного и созидательного партнера. Во многих зарубежных СМИ, прежде всего западных, воспроизводятся негативные стереотипы о стране. Россия ассоциируется с угрозой и при этом характеризуется как ненадежное и хрупкое государство. Этот имидж закреплялся еще до украинских событий. Одной лишь информационной работы на этом направлении недостаточно (хотя она и необходима). Требу­ется достижение реальных результатов в области эконо­мики, развития, надежности государственного управления и эффективности интеграционных проектов. Достижение таких результатов рано или поздно изменит имидж страны на международной арене.

 

РОССИЯ В ЕВРАЗИИ: СИЛЬНЫЕ И СЛАБЫЕ СТОРОНЫ

Реализация интересов России и выстраивание взаимовы­годных отношений с партнерами в Евразии требует ясного понимания сильных и слабых сторон, которыми располагает наша страна. Рациональный баланс преимуществ и недостат­ков — основа для прагматичной политики в регионе.

К числу сильных сторон следует отнести, прежде всего, преимущества географического положения. Россия имеет сухопутный или морской выход на большинство ключевых точек Евразийского континента. Данное преимущество усиливается транспортной и инфраструктурной связностью этого огромного пространства в пределах одной страны. Конечно, текущие возможности России выступать мостом между различными частями континента вызывают вопросы. Скажем, претендовать на роль серьезного транспортного коридора мы пока не можем. Но Россия имеет возможность играть сразу на нескольких евразийских театрах. Даже при условии ее второстепенной роли на отдельных направ­лениях, таким преимуществом не обладает ни одна страна.

Второе преимущество — масштаб российской экономики, возможность выступать привлекательным рынком, а также вносить заметный вклад в региональные экономические и инфраструктурные проекты. Конечно, экономика России не сопоставима с хозяйством ЕС или КНР. Она слабо диверсифицирована, находится в зависимости от поставок сырья на внешние рынки. Тем не менее, сам ее размер и ресурсная обеспеченность вряд ли могут оставить ее без внимания. Будучи усиленной грамотной технологической политикой и финансовой капитализа­цией, в долгосрочной перспективе экономика России имеет перспективы роста и развития, несмотря на текущий кризис. Даже миноритарный вклад в общие проекты делает Россию заметным участником.

Россия имеет сухопутный или морской выход на большинство ключевых точек Евразийского континента. Данное преимущество усиливается транспортной и инфраструктурной связностью этого огромного пространства в пределах одной страны.

Третье преимущество — возможность внести весомый вклад в безопасность экономических проектов и региона в целом. Россия обладает достаточно мощными и мобиль­ными вооруженными силами, способными оперативно реа­гировать на кризисные ситуации, оказывать помощь своим партнерам и союзникам. В реализации масштабных инфраструктурных проектов этот ресурс может сыграть свою роль. Например, создание ЭПШП связано с целым рядом рисков безопасности, в снижение которых Россия может внести заметный вклад. Предстоит продумать ме­ханизмы взаимодействия с партнерами в рамках осущест­вления конкретных проектов, либо создать универсаль­ные механизмы совместного реагирования на кризисные ситуации. Преимуществом является и активное участие в региональных организация, таких как ОДКБ и ШОС.

Четвертое преимущество — российский образовательный потенциал. Несмотря на периферийность ее экономики, у России есть квалифицированные кадры, способные обеспечивать самые разнообразные экономические проекты. Кроме того, российская образовательная инфра­структура может использоваться в интересах гуманитарно­го сотрудничества со всеми партнерскими странами.

Пятое преимущество — длительный опыт взаимодействия со странами и культурами региона, восприимчивость к их многообразию, культурная гибкость. Россия не навязы­вает своим соседям идеологические доктрины, является сторонницей прагматичного партнерства в общих инте­ресах. У России есть кредит доверия со стороны многих стран региона.

Указанные преимущества сосуществуют и с рядом недо­статков.

Первый недостаток — сложности экономического развития, слабо диверсифицированная экономика, осла­бевшая технологическая база. Российской экономической системе не хватает гибкости, в ней растет доля государ­ственного сектора. Недостаточная производительность труда накладывается на демографические проблемы — низкий прирост населения, старение населения, высокую смертность. После распада СССР произошла стремитель­ная деиндустриализация. Новая индустрия — в зачаточном состоянии. Развитие экономики тормозится коррупцией. Линейка полноценных глобальных компаний ограничена, хотя могла бы быть шире. Не решены инфраструктурные проблемы. Это касается, прежде всего, портовой, дорож­ной и железнодорожной инфраструктуры. Несмотря на ряд подвижек в последние 10 лет, слабая инфраструктура остается российской проблемой и снижает конкуренто­способность российской экономики. Участие в интеграци­онных проектах может стать стимулом преодоления этих системных проблем.

Второй недостаток — региональные демографические диспропорции. Население России распределено крайне неравномерно. Основная его масса сосредоточена

в западной части. Возможности Сибири и Дальнего Востока осваиваются слабо в том числа из-за недостатка человеческих ресурсов. В плане сокращения населения эти части России остаются наиболее уязвимыми.

Наилучший сценарий для России — углубление евразийской интеграции при одновременном выходе из конфронтации с Западом, использовании его возможностей для собственного развития.

Третий недостаток — рост конкуренции с коллективным Западом, особенно обострившийся на фоне украинского кризиса. Конкуренция требует отвлечения ресурсов на военные нужды, лишает возможностей партнерства в решении общих проблем, создает зоны нестабильности, которые в будущем также будут отвлекать на себя нема­лые ресурсы. Вероятна гонка вооружений, которая потре­бует значительного напряжения сил страны. И это при том. что в отличие от времен «холодной войны», у России и За­пада нет фундаментальных идеологических расхождений, а количество общих угроз растет. Хотя конкуренция с За­падом и стимулировала более активное движение вглубь Евразии, для России было бы более выгодным сохранение многовекторной политики. Ухудшение отношений с Запа­дом косвенно вредит и отношениям с другими игроками. Сам же Запад теряет в России экономического и поли­тического партнера. Наилучший сценарий для России — углубление евразийской интеграции при одновременном выходе из конфронтации с Западом, использовании его возможностей для собственного развития.

 

РОССИЯ В ЕВРАЗИИ: РИСКИ И ВОЗМОЖНОСТИ

Сильные и слабые стороны России следует сопоставить с рисками и возможностями регионального плана, так как первые носят во многом внутренний характер и должны исправляться в основном силами самой России, а вторые носят региональный характер и требуют многосторонних подходов.

В числе ключевых рисков — возможное обострение реги­ональных конфликтов. Одно из направлений — Афганистан и страны Центральной Азии. Другое направление — дестабилизация на Кавказе в результате усиления пози­ций исламистов. Нельзя исключать и возможность обо­стрения замороженных конфликтов в регионе, в частно­сти. между Арменией и Азербайджаном. Конфликт в этой части Евразии напрямую связан с перспективами ЭПШП, а также затрагивает страны ЕАЭС. В случае серьезной дестабилизации обстановки создание и последующее функционирование транспортной инфраструктуры может оказаться под вопросом. Для евразийской экономической интеграции вопрос важен с точки зрения свободы пере­движения людей и товаров. В случае серьезного кризиса оба пункта будут находиться под угрозой.

Обострение ситуации вполне может произойти и в силу противоречий глобальных игроков — КНР и США. России и США. Вряд ли стоит возлагать на США ответственность за хаотизацию мировой политики и конкретных регионов. Этот процесс выходит далеко за рамки американской внешней политики. Сами США вряд ли заинтересованы в разбалансировке региона. Хотя многими своими дей­ствиями и дают повод для серьезных упреков. Проблема в том. что Россия и КНР в Центральной Азии американцами воспринимаются скорее как конкуренты (и наоборот), а это порождает соблазн взаимно торпедировать региональные экономические проекты другой стороны. Необходимо сохранение диалога России. США и КНР по ситуации в Афганистане и Центральной Азии, в том числе и в свете угрозы со стороны ИГИЛ и других радикальных образований.

Второй риск носит чисто экономический характер. Любой хозяйственный проект направлен на извлечение прибыли. И любой проект подвержен риску оказаться убыточным. Успех ЭПШП сегодня обсуждается едва ли не как дан­ность. Между тем. его экономическая отдача даже в дол­госрочной перспективе неочевидна. Что произойдет, если новая инфраструктура не найдет подходящего спроса, если, например, морские перевозки окажутся более вы­годными и эффективными? Будут ли готовы партнеры под­держивать его на плаву и развивать несмотря ни на что?

Аналогичный риск следует иметь в виду и в отношении ЕАЭС. Гарантий того, что интеграция даст быструю эконо­мическую отдачу нет. при том. что развитие союза потре­бует и затрат ресурсов. Ситуация усугубляется экономи­ческими сложностями во всех странах-членах ЕАЭС — их рынок сужается под давлением внешней конъюнктуры.

Выстроить успешный проект на фоне спада — весьма сложная задача. Объединение в экономический союз означает и увеличение взаимозависимости от экономиче­ских рисков и кризисов, что может негативным образом повлиять на общественное восприятие интеграции внутри государств-членов союза.

Что произойдет, если новая инфраструктура не найдет подходящего спроса, если, например, морские перевозки окажутся более выгодными и эффективными? Будут ли готовы партнеры поддерживать его на плаву и развивать, несмотря ни на что?

Здесь же кроется и третий риск — соблазн политизации экономических проектов, особенно в случае их экономи­ческой убыточности. Если интеграционные связи не дадут ожидаемого экономического результата, то их превра­щение в политические проекты лишь увеличит их убыточ­ность. Для России же бремя политических пассивов будет тяжелым в силу ограниченности ресурсов. Наша страна может быть поставлена перед сложным выбором — либо затраты, либо маргинализация в региональных инициа­тивах. Политизация экономической интеграции, идущая впереди реальных экономических процессов, способ­на спровоцировать и серьезные имиджевые издержки как для России (имперские амбиции), так и для всего ЕАЭС в целом («СССР 2.0»), Для России чрезвычайно важно не растратить тот потенциал «мягкой силы», которым она обладает в данный момент в регионе, поскольку он явля­ется серьезной дополнительной опорой и связующим эле­ментом союза в условиях, когда экономические процессы развиваются в условиях экономического кризиса не так быстро, как ожидается.

С процессом институционализации экономической интег­рации на пространстве ЕАЭС связан еще один риск — риск того, что новые, созданные в рамках ЕАЭС нормы и пра­вила экономической деятельности войдут в противоречие с теми, которые уже успешно функционировали до этого в двустороннем формате, или отменят их вовсе. Важно, чтобы интеграция стала возможностью, а не препятствием и позволила сохранить тот позитивный опыт сотрудничест­ва. который уже накопился за последние 25 лет.

Вместе с тем. указанные риски вполне можно обернуть в возможности. Участие в крупных экономических про­ектах — в любом случае шаг вперед, даже принимая во внимание вероятность их неудачи. Это возможность застраховаться от экономической изоляции, сформировать альтернативный полюс роста и развития, снизить издер­жки. повысить эффективность экономики. Экономические успехи, в свою очередь, должны снизить и политические риски. В конечном итоге, низкое качество жизни, слабые институты и недееспособное хозяйство — основная при­чина политических потрясений. Совместное решение этих проблем должно повести за собой и снижение политиче­ских рисков.

Важно и то. что у ключевых игроков в Евразии появляются общие «большие цели». Эти цели носят преобразующий и созидательный характер. А это притягивает внимание остального мира лучше приверженности абстрактным доктринам.