Еще недавно термин «Евразия» редко употреблялся в мировой политике иначе, чем абстрактное понятие для обозначения необъятной территории от Норвегии до Вьетнама.

При этом до недавнего времени Евразия представляла собой совокупность регионов и цивилизаций, чьи связи между собой были зачастую слабее, чем с другими частями света — достаточно упомянуть взаимосвязанность двух берегов Атлантического океана или динамизм Азиатско- Тихоокеанского региона.

Первым человеком, кто начал осмысливать Евразию как единый макрорегион, стал британский географ, «отец геополитики» Хэлфорд Маккиндер. В 1904 г. он сформу­лировал концепцию хартлэнда, «сердцевинной земли» — под этим термином он понимал северо-восток континента, охватывающий Центральную Азию, Афганистан и юг Сибири. Знаменитая формула Маккиндера гласит: «Кто командует хартлэндом, тот командует Мировым островом. Кто командует Мировым островом, тот командует миром».

Маккиндеру вторит политолог Збигнев Бжезинский в своей известной книге «Великая шахматная доска» (1997 г.): «Держава, которая будет доминировать в «Евразии», будет контролировать два из трех наиболее экономически раз­витых регионов мира. Простой взгляд на карту позволяет понять, что контроль над «Евразией» означает почти авто­матическое подчинение Африки, что сведет роль Запад­ного полушария и Океании к геополитической периферии по отношению к центральному континенту. В «Евразии» проживает почти 75% мирового населения, и большая часть физического богатства мира находится там же — как в плане предприятий, так и в плане ресурсов.

Подлинное рождение «единой Евразии» началось лишь в XXI веке и происходит прямо сейчас, на наших глазах.

Развитие технологий связи, транспорта и формирование устойчивых взаимозависимостей между различными частями континента позволяют реально «создать» регион, существовавший ранее лишь в теории. Безусловно, геополитика играет в этом процессе свою роль. Многие эксперты полагают, что в глобальной архитектуре фор­мируются два устойчивых полюса — Евроатлантический, объединяющий традиционный Запад (прежде всего, США и Европу), и Евразийский, где главную роль играют возвра­щающиеся на мировую арену великие державы — Китай, Индия, Россия. Однако объединение Евразии происходит не столько благодаря геополитике (великие державы всегда балансировали между конфликтом и сотрудничест­вом), сколько благодаря экономике. Возникновение новых торговых путей, создание новых экономических союзов, увеличивающиеся потоки товаров, капиталов и людей — вот что позволяет связать Евразию воедино на качествен­но новой основе.

Несомненно, в центре данных процессов лежит Централь­ная Азия — географический узел Евразии, естественный хаб для всего континента. Именно через Центральную Азию пройдут основные ветки Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП) — выдвинутого председателем КНР Си Цзиньпином мегапроекта, который позволит теснее интегрировать две самые большие экономики Евразии, Европейский Союз и Китай, заодно дав мощный импульс для развития всех экономик региона. Именно здесь

формируется Евразийский экономический союз (ЕАЭС), ко­торый на основе взаимной выгоды должен объединить эко­номики Казахстана и России, а также Белоруссии, Кыргыз­стана и Армении. Именно здесь США пытаются проложить «Новый шелковый путь», который должен связать регион не по горизонтали, а по вертикали, и вывести товары Центральной Азии (прежде всего, энергоносители) к Индийскому океану. Таким образом, говоря о Евразии, речь должна идти, прежде всего, о ее центре — регионе Центральной Азии в его сложном географическом и политическом окружении, где сходятся интересы глобальных игроков.

Из доклада «Геоэкономика Евразии»